Неточные совпадения
Блеснет заутра луч денницы
И заиграет
яркий день;
А я, быть может, я гробницы
Сойду в таинственную сень,
И память юного поэта
Поглотит медленная Лета,
Забудет
мир меня; но ты
Придешь ли, дева красоты,
Слезу пролить над ранней урной
И думать: он меня любил,
Он мне единой посвятил
Рассвет печальный жизни бурной!..
Сердечный друг, желанный друг,
Приди, приди: я твой супруг...
От природы была она характера смешливого, веселого и миролюбивого, но от беспрерывных несчастий и неудач она до того яростно стала желать и требовать, чтобы все жили в
мире и радости и не смели жить иначе, что самый легкий диссонанс в жизни, самая малейшая неудача стали приводить ее тотчас же чуть не в исступление, и она в один миг, после самых
ярких надежд и фантазий, начинала клясть судьбу, рвать и метать все, что ни попадало под руку, и колотиться головой об стену.
В течение четырех лет перед глазами «славяночки» развернулся целый
мир, громадный и
яркий, перед которым запольская действительность казалась такою ничтожной.
Тем не менее бывали и для него минуты ясного довольства,
ярких детских восторгов, и это случалось тогда, когда доступные для него внешние впечатления доставляли ему новое сильное ощущение, знакомили с новыми явлениями невидимого
мира.
«Глаза, — сказал кто-то, — зеркало души». Быть может, вернее было бы сравнить их с окнами, которыми вливаются в душу впечатления
яркого, сверкающего цветного
мира. Кто может сказать, какая часть нашего душевного склада зависит от ощущений света?
Теория греховности
мира проходила перед ее детскими глазами в живых и
ярких образах.
Они смотрели в лицо женщины, худое, бледное; перед ними все
ярче освещалось святое дело всех народов
мира — бесконечная борьба за свободу.
И в этом мягком воздухе, полном странных весенних ароматов, в этой тишине, темноте, в этих преувеличенно
ярких и точно теплых звездах — чувствовалось тайное и страстное брожение, угадывалась жажда материнства и расточительное сладострастие земли, растений, деревьев — целого
мира.
В ряду этих разоблачений особенно
яркую роль играет сознание, что у него, скитальца, ни дома, ни на чужбине, словом сказать, нигде в целом
мире нет ни личного, ни общественного дела.
А за окном весь
мир представлялся сплошною тьмой, усеянной светлыми окнами. Окна большие и окна маленькие, окна светились внизу, и окна стояли где-то высоко в небе, окна
яркие и веселые, окна чуть видные и будто прижмуренные. Окна вспыхивали и угасали, наконец, ряды окон пролетали мимо, и в них мелькали, проносились и исчезали чьи-то фигуры, чьи-то головы, чьи-то едва видные лица…
Понемногу я начал грести, так как океан изменился. Я мог определить юг. Неясно стал виден простор волн; вдали над ними тронулась светлая лавина востока, устремив
яркие копья наступающего огня, скрытого облаками. Они пронеслись мимо восходящего солнца, как паруса. Волны начали блестеть; теплый ветер боролся со свежестью; наконец утренние лучи согнали призрачный
мир рассвета, и начался день.
Он упал животом на песок, схватил кота и Тетку и принялся обнимать их. Тетка, пока он тискал ее в своих объятиях, мельком оглядела тот
мир, в который занесла ее судьба, и, пораженная его грандиозностью, на минуту застыла от удивления и восторга, потом вырвалась из объятий хозяина и от остроты впечатления, как волчок, закружилась на одном месте. Новый
мир был велик и полон
яркого света; куда ни взглянешь, всюду, от пола до потолка, видны были одни только лица, лица, лица и больше ничего.
В пятом часу утра, уступая неудержимому стремлению к фантастическому
миру сказок, я вскакивал в затемненной ставешками детской с кроватки и направлялся к
яркой черте просвета между половинками дверей, босиком, в длинной ночной сорочке с расстегнутой грудью.
Дело в том, что в ту же самую минуту мне яснее и
ярче, чем кому бы то ни было во всем
мире, представлялась вся гнуснейшая нелепость моих предположений и весь оборот медали, но…
В этот
яркий красный цветок собралось все зло
мира.
И молодой человек с горечью отворачивался от того, что называют жизнью,
яркой, веселой, сверкающей, гремящей, живой и неудержимо катящей свои волны. Душа одного человека — это целый
мир, и вот этот
мир в душе бродяги отравлен тяжкой неправдой. За что?
Мальчик перестал читать и задумался. В избушке стало совсем тихо. Стучал маятник, за окном плыли туманы… Клок неба вверху приводил на память
яркий день где-то в других местах, где весной поют соловьи на черемухах… «Что это за жалкое детство! — думал я невольно под однотонные звуки этого детского голоска. — Без соловьев, без цветущей весны… Только вода да камень, заграждающий взгляду простор божьего
мира. Из птиц — чуть ли не одна ворона, по склонам — скучная лиственница да изредка сосна…»
И легко и светло было на душе Марьи Гавриловны, когда под пытливыми, но невидимыми ей взорами обительских матерей и белиц возвращалась она из Каменного Вражка в уютный свой домик.
Миром и радостной надеждой сияла она и много жалела, что поздно узнала елфимовскую знахарку. Под
яркими лучами заходившего солнца мрачна и печальна казалась ей обитель Манефина.
— Когда б судьба моя не такая была, когда б не в кельях, а в
миру я жила, волею замуж я не пошла бы, — так, подняв голову, начала говорить чернобровая смуглянка, и
яркий багрянец разлился по лицу ее.
Свиделись они впервые на супрядках. Как взглянула Матренушка в его очи речистые, как услышала слова его покорные да любовные, загорелось у ней на сердце, отдалась в полон молодцу… Все-то цветно да красно до той поры было в очах ее, глядел на нее Божий
мир светло-радостно, а теперь мутятся глазыньки, как не видят друга милого. Без Якимушки и цветы не цветно цветут, без него и деревья не красно растут во дубравушке, не светло светит солнце
яркое, мглою-мороком кроется небо ясное.
И когда, с нагруженной по край лодкой, он пробирался по узким переулкам, а то и прямо через сады, поверх затопленных заборов, и гибкие ветви деревьев с разбухшими почками царапали его лицо, ему чудилось, что весь
мир состоит из спокойной ласковой воды,
яркого, горячего солнца, живых и бодрых криков и приветливых лиц.
Солнце —
яркое, горячее солнце над прекрасною землею. Куда ни взглянешь, всюду неожиданная, таинственно-значительная жизнь, всюду блеск, счастье, бодрость и вечная, нетускнеющая красота. Как будто из мрачного подземелья вдруг вышел на весенний простор, грудь дышит глубоко и свободно. Вспоминается далекое, изжитое детство: тогда вот
мир воспринимался в таком свете и чистоте, тогда ощущалась эта таинственная значительность всего, что кругом.
Вот и Борис Друбецкой в «Войне и
мире».
Яркая, радостная жизнь широко раскрыта перед ним. Но он отворачивается от нее. Все живые движения души у него на узде. Никогда он не забудется, никогда вольно не отдастся жизни. Холодно и расчетливо он пользуется ею исключительно для устройства карьеры. Для карьеры вступает в связь с красавицею Элен, порывает с Наташей, женится на богачке Жюли.
Буржуа есть вечная фигура в этом
мире, он не связан обязательно с каким-либо строем, хотя в капиталистическом строе он достигает своего наиболее
яркого выражения и самых блестящих побед.
Шли рядом татарки, всё молодые, в низких фиолетовых бархатных шапочках, сверкавших позументами и золотом.
Ярче позументов сверкали прелестные глаза на овальных лицах. Как будто из мрачных задних комнат только что выпустили этих черноглазых девушек и женщин на вольный воздух, и они упоенно оглядывали залитый солнцем прекрасный
мир.
Когда вас свергнут, когда вы даже сами сгинете на месте от своей бездарности и бессмысленной жестокости, — и тогда сиянием вас окружит история, и вы
яркою, призывною звездою будете светить над всем
миром, и всё вам простят!
Нет личности и фигуры в нелегальном
мире русской интеллигенции более
яркой и даровитой, чем этот москвич 30-х годов, сочетавший в себе все самые выдающиеся свойства великорусской натуры, хотя он и был незаконное чадо от сожительства немки с барином из рода Яковлевых, которые вместе с Шереметьевыми и Боборыкиными происходят от некоего Комбиллы, пришедшего"из Прусс"(то есть от балтийских славян) со своей дружиной в княжение Симеона Гордого.
Никогда, даже и в студенческое время, я не жил так молодо, содержательно, с такой хорошей смесью уединения, дум, чтений и впечатлений от «столицы
мира», которыми я не злоупотреблял, почему все, что я видел «по ту сторону реки», делалось гораздо
ярче и ценнее: начиная с хранилищ искусства и памятников архитектуры, кончая всякими зрелищами, серьезными или дурачливыми.
«За границу»-Липецкие знакомства-Беготня по Парижу-Вырубов-Возвращение в Латинский квартал-Театры Наполеоно III-Французкая комедия-Французкие драматурги-Русские в Париже-Привлекательность Парижа-Литтре-Мои кредиторы не дремали-Работа в газетах-Сансон-Театральные профессора-Театральная критика-Гамбетта-Рикур-Наполеон III-Шнейдер-Онегин-В Лондоне-Английские манеры-Нормандия-Возвращение в Париж-"Жертва вечерняя"-Разнообразие парижской жизни-Гамбетта-Гамбетта, Рошфор, Фавр-Тьер-Французские литераторы-Лабуле-Сорбонна-Тэн-Повальное жуирство-О русских эмигрантах-Газетные мастера-Опять Лондон-Лондонская громадина-Луи Блан-Блан и Марлей-Джордж Элиот-Милль-Дизраэли-Спенсер-Театральный
мир Лондона-Английские актеры-Контрасты мировой культуры-В Лондоне все ярче-Английское искусство-Английские увеселения-На континент
Видит в больничном саду распустившийся цветок красного мака и решает, что в этот
яркий красный цветок собралось все зло
мира.
Это — громадный
мир, приемник многомиллионной производительности, проявившей собой все
яркие свойства великорусского ума, сметки, мышечной и нервной энергии…
Кто говорит, он написал бы его гораздо
ярче, сильнее, если бы жил постоянно в России; но личности из
мира таких, кого он называл «опростелыми», наблюдены им, а не выдуманы; рассказывают, что одного или двух героев «Нови» он изучал все в том же Париже.
Пускай мутный сумрак души, пускай ночные ужасы и денная тоска. Зато в полумертвом сумраке — слепяще-яркие, испепеляющие душу вспышки. Перенасыщенная мука, недозволенное счастье. Исчезает время и
мир. И отлетают заслоняющие призраки. Смейся над ними и весело бросайся в темноту. Только там правда, неведомая и державная.
Он декламировал стихи, сам увлекаясь, как юноша, и приводил
яркие, полные красоты примеры из античного
мира.
Ему казалось, что внезапно выступил перед ним из сумерек новый
мир, вспрыснутый
яркими лучами солнца.
В этой девушке чувствовалась смесь роскошного здоровья,
яркой крови с полетом куда-то вон из
мира.
Чем больше узнавала
Мира от своих подданных правду-истину, тем
ярче и
ярче разгоралась в ее сердце любовь к ним. И тут же дала себе слово Мира-королева бросить веселье да потехи и всю свою жизнь отдать на служение своему народу.
Очутившись над прорубью, за секунду до осуществления роковой мысли, за секунду до перехода в другой лучший
мир, все ее прошлое — со дня ее детства до страшного момента оставления ею холодного трупа ребенка там, в пустой землянке, — пронеслось перед ней
яркой живой картиной.
За чаем началась между друзьями задушевная беседа о пережитом, передуманном и перечувствованном в долгие годы разлуки. Рассказ Карнеева, прожившего эти три года прежней однообразной жизнью труженика науки, вдали от общества, от
мира, полного соблазнов, не представлял из себя ничего выдающегося, не заключал в себе ни одного из тех романических эпизодов, которые
яркими алмазами украшают воспоминания юности.
Перед ним и теперь восстал в
ярких, живых красках образ красавицы-девушки, сестры Стоцкого Татьяны Анатольевны. Похожая на брата, но еще более женственная, полувоздушная, грациозная, она казалась каким-то неземным существом, чем-то «не от
мира сего», хотя опытный физиогномист по складочкам у ее розовых губок и стальному подчас блеску ее чудных голубых глаз далеко не признал бы ее чуждой всего земного.
Меж тем малороссийское барство имеет свою оригинальность, которая стоит изучения и которая в то же время способна проливать довольно
яркий свет на те особенности малороссийского характера, какие, по замечанию Шевченко, представляют
миру «славнiх прадiдов велыких прауноки погани».